Джеймс Кервуд - Черный охотник [авторский сборнник]

Она еще раз взглянула на тропинку по которой они бежали от взоров любопытных, а затем быстро подошла к Давиду и, протягивая ему для поцелуя губы, сказала:

— Я должна спешить! Мой бедный папочка, наверное, в панике от нагрянувших неожиданно гостей. И я ему очень нужна. Ведь надо распорядиться на кухне и накормить всю эту ораву. К тому же я должна поправить волосы и переодеться, чтобы быть в состоянии выйти навстречу этим людям. Спокойной ночи!

Давид Рок дважды поцеловал ее, а потом долго стоял и глядел ей вслед, пока она не махнула рукой в последний раз на прощание и не исчезла за лесом Гронден На сердце у юноши застыла какая-то странная, непонятная тоска и не оставляла его ни на минуту.

Молодой человек сделал только несколько шагов по направлению к своему дому, но вдруг остановился под влиянием какой-то мысли и, снова повернувшись к замку Гронден, стал прислушиваться к смутно доносившимся оттуда звукам. А когда он опять пустился по тропинке через лес, его лицо горело от уязвленной гордости и унижения, и он всеми силами старался побороть грусть, охватившую все его существо.

Проходя мимо мельницы, принадлежавшей сеньории Сен-Дени, он подумал, что это строение фактически было первым предметом, запечатлевшимся в его уме, когда он был ребенком. Эта мельница, которую он запомнил еще раньше, чем стал узнавать свою мать, была построена сеньором Гронденом в 1690 году, еще задолго до появления сеньора Сен-Дени, и дата ее постройки была высечена на каменной плите, висевшей над узкой дверью. Мельница имела форму круглой башни футов двадцати в диаметре и футов семидесяти в вышину и была сложена из плоских плитняков, так что фактически она обладала такой же крепостью, как если бы она была высечена из одного сплошного камня.

Старый сеньор Гронден сделал в ней достаточно бойниц на случай нападения индейцев, но однажды утром, когда он отправился в лес пострелять тетеревов, могауки великолепнейшим образом оскальпировали его, перерезали всю его семью и унесли его ружье вместе с охотничьей сумкой.

Эта старая мельница потому еще так дорога была Давиду Року, что здесь он впервые стал играть с Анной Сен-Дени. Но сейчас, когда он проходил мимо двери, которая вела внутрь, он заметил, что в огромной печи пылает огонь. Двое негров, кожа которых лоснилась и блестела при свете огня, кидали время от времени в топку смолистые поленья. В скором времени печь накалится настолько, что в нее можно будет сажать огромные двадцатифунтовые хлеба.

Давид вдруг подумал, что никогда еще до сих пор он не видел, чтобы в этой огромной печи ночью пекли хлеб. Но он сейчас же ответил себе, что в замке Гронден происходило сейчас много такого, чего он не видел раньше. Оттуда то и дело доносились смех, веселые песни и гулкие удары топора. Около дюжины костров ярко пылали в вечерних сумерках, и один из них был таких размеров, словно горела целая хижина. Вокруг огня двигались во все стороны люди.

Юноше незачем было особенно вглядываться в человеческие фигуры, чтобы отличить костры индейцев от костров белых. Первых было семь, вторых — пять, и вокруг огней расположилось по крайней мере человек пятьдесят, не считая тех, которые могли еще находиться за соснами у реки. Глаза испытанного охотника тотчас же различили двадцать человек индейских бойцов (очевидно, племен оттава или гуронов, решил он) и приблизительно столько же солдат.

Кроме этих людей, было еще человек двадцать, и достаточно было взглянуть на их одежду и сабли, чтобы узнать в них офицеров-джентльменов, сопровождавших интенданта по дороге в Монреаль.

Внезапно Давид расслышал какой-то странный звук, словно кудахтанье курицы. Маленький старый мельник Фонблэ показался в дверях мельницы, точно белое привидение. Он был покрыт густым слоем белой муки и, быстро потирая руки, издавал язвительные смешки.

— Чудная компания, не правда ли, паренек? — воскликнул он. — Все храбрые люди, и голодные к тому же; До того голодные, что они прогуливаются, чтобы время скорее прошло. Сегодня должен был прибыть гонец, чтобы предупредить об их приходе, но он не явился. Очевидно, либо заблудился, либо его оскальпировали по дороге. И вдруг нагрянуло восемьдесят человек, и интендант приказывает приготовить к завтрему двадцать бушелей крупы и муки! Хоть стой тут да лови каждое дуновение ветерка! А ветер, как на зло, сегодня слабый.

— Восемьдесят человек! — повторил Давид. — Да, нелегко накормить такую ораву. Мадемуазель Сен-Дени говорила мне, что они ожидают человек сорок, не больше.

Мельник сделал лукавую гримасу.

— Там у реки они весело проводят время. Видел, какой костер? Там жарят целиком быка, которого сеньор зарезал сегодня утром в ожидании гостей. А я послал полных пять бушелей крупы и муки. Так что все это, вместе с картошкой, капустой и свеклой, должно дать им возможность набить себе брюхо до самого отъезда. Но для важных господ это не годится. Для джентльменов из Квебека нужна, видите ли, дичь, нежное жаркое, пирожное и все такое прочее. Уж сегодня, видно, не придется поспать, ибо интендант приказал также приготовить сто хлебов, и надо тебе знать, что гораздо безопаснее издалека потянуть короля за нос, чем не исполнить приказание интенданта.

Давид Рок беспечно расхохотался.

— А я бы сказал, что он кажется мне безобиднее многих из тех, с кем приходилось сталкиваться в лесу. И будь я на вашем месте, отец Фонблэ, и мне пришлось бы всю ночь молоть для них муку и печь хлеб, то я кой-чего подсыпал бы туда, ха-ха-ха! А скажите, — продолжал юноша, переходя на деловой тон, — что означает приказ приготовить муки, хлеба и крупы? Очевидно, они завтра же намерены продолжать путь?

— Очевидно, — ответил старый мельник. — В противном случае я не вижу, зачем бы заставлять меня работать всю ночь напролет.

Внезапно старик указал на свет в окошке Анны и снова захихикал смешком, походившим на кудахтанье курицы.

— Посмотри-ка на нее, паренек! — воскликнул он. — Посмотри-ка на нее сейчас, когда на ней все это золото, серебро и кружева! И все это общество галантных джентльменов! Она красивее кого-либо из всех, кто до сих пор заглядывал к нам из Квебека. И помни, сынок, что на нее будут бросать взоры не только молодые, но и кой-кто постарше. Я бы надолго не спускал с нее глаз, Давид, ибо сама красотка Помпадур была бы предана забвению, случись королю Луи увидеть нашу прелестную Анну. А между тем ее место здесь, возле этой старой мельницы, среди цветов, песен и птиц. Так что ты, паренек, смотри не дремли!

Давид слушал старого мельника и чувствовал, что в душе у него поднимается буря. В его мозгу пронеслась мысль, что он нисколько не хуже этих господ, расположившихся на зеленой траве, что ни одной из женщин их круга не уступит его трудолюбивая мать, что ни один человек не может померяться в смелости и храбрости с Черным Охотником, его учителем и воспитателем. Весь мир принадлежал ему, тогда как этим людям принадлежал лишь один город, который опять-таки защищал он и другие, ему подобные обитатели лесов.